Не догоняем. Насколько наши компании хуже американских

Семь лет назад, 19 октября 1999 г., вышел наделавший немало шума доклад McKinsey & Company под названием “Экономика России: рост возможен”. Сейчас в компании признают, что он устарел и надо бы подготовить новый. , посмотрев на положение в отраслях, изученных McKinsey, пришел примерно к тому же выводу: за семь лет ситуация сильно изменилась.

Специалисты McKinsey полагают, что именно они надоумили российские власти пропагандировать рост ВВП. “Сразу после кризиса консультанты McKinsey провели исследование и увидели возможности значительного экономического роста в России, который мог бы привести к удвоению ВВП за 10 лет. Потом лозунг удвоения ВВП стал очень популярным”, — говорит партнер McKinsey Виталий Клинцов. Амбициозный лозунг родился в октябре 1999 г., когда The McKinsey Global Institute (MGI) опубликовал исследование “Экономика России: рост возможен”, где проанализировал состояние десяти отраслей российской экономики. В орбиту внимания американских экономистов вошли: черная металлургия, цементная промышленность, жилищное строительство, нефтедобыча, молочная и кондитерская промышленности, розничная торговля потребительскими товарами и продуктами питания, гостиничные услуги, производство программного обеспечения.

19% производительность труда в России
по сравнению с США в 1999 г.

41% — добыча нефти на одного работника ЛУКОЙЛа в сравнении с ExxonMobil

The McKinsey Global Institute был создан в структуре крупнейшей консалтинговой компании мира в 1990 г. специально для изучения процессов мировой экономики. Для работы институт привлекает ведущих экономистов и нобелевских лауреатов. Исследования проводятся в тех странах, где, как утверждают в MGI, они могут принести максимальную пользу для чиновников, политиков и бизнеса. Работа проводится за счет средств самой компании и представляет собой, согласно официальной версии, вклад в улучшение жизни страны и ее жителей. Самой компании подобные труды делают неплохой пиар. Ведь как рассуждает потенциальный клиент: уж если вы, компания с мировым именем, за свой счет издаете 550-страничную научную работу о положении в экономике, то, надо думать, вы разбираетесь в том, как там обстоят дела, и вам имеет смысл заплатить за полезный совет.

Нужно отдать должное McKinsey & Company: другие знаменитые консалтинговые компании, такие как Boston Consulting Group и Monitor Group, после дефолта 1998 г. свернули операции в России, McKinsey же, напротив, выступила с оптимистичными выводами относительно будущего российской экономики. “Нам казалось важным, чтобы в России верили в позитивные изменения”, — говорит Виталий Клинцов.

ВВП удваиваться не торопится: для реализации замысла властей экономике нужен ежегодный рост на 7-8%, который в реальности составлял только 5-6%. Но изменения все равно оказались настолько существенными, что, как полагают в McKinsey, Россия заслужила новое исследование такого же масштаба. “Экономика в целом и динамика отдельных отраслей поменялись настолько радикально, что в докладе многое устарело”, — признает Клинцов. Основные тезисы доклада — о том, что главным тормозом развития российской экономики являются неравные условия конкуренции, мешающие поднять уровень производительности труда с унизительных 19% по отношению к США, — сегодня уже требуют тщательной перепроверки.

От идеи до ее реализации в McKinsey, однако, путь не близкий — экономисты MGI работают над подобного уровня исследованиями по 6-12 месяцев. Ждать некогда, тем более что некоторые выводы можно сделать уже сейчас. Не претендуя на сравнимую полноту и глубину проработки темы,

посмотрел на текущую ситуацию в отраслях, семь лет назад исследованных McKinsey. Выяснилось, что она в целом получше, чем в 1999 г.

Неравные условия конкуренции, по мнению аналитиков McKinsey, в 1999 г. были основным препятствием для роста экономики. Предприятия, существовавшие еще с советских времен или имевшие лобби в региональных элитах, обладали преференциями и льготами в части налогов или, допустим, выделения земельных участков. C точки зрения организации Transparency International, пока в этом смысле мало что изменилось — в своем последнем рейтинге стран по уровню коррумпированности она поставила Россию на 126-е место среди 159 стран — в соседстве с Албанией и Нигером.

Однако участники рынка, если их можно так назвать, утверждают, что в смысле борьбы с неравными условиями конкуренции в последние годы произошли существенные подвижки. “У нас льготников не осталось, несколько лет назад всех пустили в свободное плавание”, — уверяет, к примеру, начальник отдела анализа экономики департамента экономического развития администрации Краснодарского края Юрий Топольян. По его словам, круг тех, кто может рассчитывать на помощь регионального бюджета, сейчас ограничен только фермерскими хозяйствами, производящими мясо и молоко. Налоговые льготы есть не более чем у 20 предприятий, чьи инвестпроекты получили статус “актуальных для края”.

Не исключено, впрочем, что Краснодарский край, мечтающий об Олимпиаде-2014 в Сочи, представляет собой лишь своего рода потемкинскую деревню. В других регионах положение столь же сложное, как и семь лет назад. “Коррупция — главный тормоз развития экономики, — комментирует текущую ситуацию партнер McKinsey & Company Клинцов. — Из-за нее сохраняется высокая стоимость создания и развития бизнеса”.

Его слова подтверждаются событиями на строительном рынке. Московская корпорация Mirax Group, к примеру, объявила недавно о закрытии региональной программы строительства. Предправления Mirax Максим Темников в числе причин отказа от экспансии в регионы называет сложность преодоления чиновничьего барьера: “Чтобы строить, нужна связь с региональными губернаторами”. Дипломатично, но понятно.

“Государственные заказы почти неизменно достаются бывшим советским компаниям, тесно связанным с местными органами власти”, — замечали экономисты MсKinsey Global Institute семь лет назад. Строительная отрасль так и осталась одной из самых неконкурентных. Еще пример. Стоило в Москве окрепнуть компаниям, строящим монолитные дома, как лидеры устаревающего панельного домостроения — ДСК-1, СУ-155 и ПИК — минувшим летом написали лично руководителю столичного стройкомплекса Владимиру Ресину письмо с просьбой пересмотреть городскую программу строительства монолитных домов за счет бюджетных средств. Авторы обращения попросили заменить такие дома на типовые серии домов своих компаний, обещая уменьшение сроков строительства и экономию бюджетных денег. “Монолитные” конкуренты в ответ заявили, что “панельщики” просто не могут загрузить мощности. Разбираться, кто прав, можно долго, но ясно одно: в качестве верховного арбитра спора рыночных субъектов по-прежнему выбирается чиновник, курирующий этот рынок.

На ряде рынков тем не менее государство последовательно отказывается от своего контроля. К примеру, эксперты McKinsey семь лет назад отмечали, что развитию отелей в России мешает именно госсобственность на них. Сейчас московское правительство владеет долями не более чем в десятке успешных отелей. “Из активных управленцев власти превращаются в пассивных партнеров. На примере гостиницы "Украина" город понял, что продажа отелей — золотое дно”, — поясняет вице-президент консалтинговой компании Jones Lang LaSalle Hotels Марина Усенко. Год назад на аукционе город продал “Украину” за $274 млн, хотя рассчитывал всего на $200 млн.

Более лояльными стали чиновники к кондитерской отрасли. По наблюдению аналитиков McKinsey, в конце 1990-х там свирепствовал настоящий административный шантаж — количество противопожарных, санитарных и прочих проверок доходило до 400 в год. Екатерина Стрельникова, замгендиректора самарской группы компаний “У Палыча”, выпускающей полуфабрикаты и кондитерские изделия, говорит, что сейчас проводится всего 1-2 проверки в год. “Сейчас в Самаре у нас нет привилегированных конкурентов, рынок всех поставил в равные условия. Теперь работу усложняют сетевики”, — делится проблемами Стрельникова. Она имеет в виду плату за полку, которую требуют известные сети супермаркетов с поставщиков. Эта плата, по словам Стрельниковой, достигает 13% от оборота продукции компании в сети — рынок весьма суров.

Розничные сети в России в конце 1990-х, когда эксперты McKinsey корпели над своим докладом, можно было пересчитать по пальцам. В 1999 г., согласно подсчетам консультантов, супермаркеты обеспечивали всего 1% общего оборота розничного рынка, вчистую проигрывая оптовым рынкам и ларькам. Сейчас положение совсем иное. По мнению Владислава Егорова, председателя совета директоров сети универсамов экономкласса АБК, супермаркеты победили благодаря росту доходов населения, которому хотелось большего ассортимента и лучшего обслуживания. При этом власти пошли навстречу пожеланиям трудящихся. Особенно помог сетевикам, по версии Егорова, январский закон 1999 г., запретивший продажу алкоголя в магазинах площадью меньше 50 м².

Были и другие меры. В середине 1990-х в Москве было больше 10 000 киосков, потом власти уменьшили их число вдвое. С 2000 г. в Москве закрыли не менее четырех десятков нецивилизованных рынков, включая размещенные на крупнейших стадионах — ЦСКА, “Динамо”, “Лужники”. Под угрозой закрытия сейчас Черкизовский рынок.

Столь благоприятные условия, по данным консалтинговой компании Colliers International, позволили предпринимателям в Москве за семь лет увеличить площади современных торговых центров в 16,5 раза — с 200 000 м² до 3,3 млн м². В регионах, как прогнозирует консалтинговая компания Astera, до 2010 г. розничные сети будут расти на 14% в год. “Сети развиваются так быстро, что рынок труда за ними не успевает, и для нас на первый план выходят проблемы с кадрами”, — рассказывает начальник отдела развития основанной в Калининграде розничной сети “Виктория” Игорь Николаев.

Не видит других проблем для бурного развития своей компании, помимо кадровых, и Андрей Бесхмельницкий, гендиректор компании “Юнимилк”, объединившей 23 молокозавода в России и два на Украине. Семь лет назад эксперты McKinsey оценили российскую молочную отрасль как одну из наиболее отсталых (хуже была только цементная): производительность труда в ней составляла всего 8% от американской. Бесхмельницкий активно вкладывает в модернизацию производства, но, поскольку компания продолжает скупку старых заводов, пока радикально сократить персонал и, как следствие, отставание от американцев по эффективности не удается. Искушение поглощать все новые активы велико: Бесхмельницкий говорит, что в районном городе купить молокозавод иногда можно всего за 1 млн руб. Модернизация требует еще от силы 3 млн руб. Если бы Бесхмельницкий остановил скупку 1,5-2 года назад, сейчас производительность труда на его предприятиях составляла бы уже 15-20% от американской, однако добавленные в 2005 г. еще 9000 работников старых заводов к прежним 6000 оставили сравнительный показатель (в стоимостном выражении) на прежнем скромном уровне 8%.

Производительность труда — главный критерий, по которому оценивали семь лет назад российскую экономику эксперты McKinsey. По их данным, в 1999 г. она составляла всего 19% от производительности труда в США. Наиболее позорно выглядел сравнительный показатель в цементной отрасли — 7%, а более или менее достойно — 38% — только в производстве софта.

В McKinsey не раскрывают свою методику расчета производительности труда. Ходят слухи, что она чрезвычайно тщательная — вплоть до того, что консультанты приходят на производство и чуть ли не по секундомеру замеряют, сколько времени человек работает, а сколько курит.

Чтобы проверить, изменилось ли что-нибудь за семь лет, можно было пойти примерно по тому же пути, но мы решили этого не делать — все равно это скоро сделает McKinsey, если действительно решится издать новую версию своего доклада. Мы просто выбрали в каждой из 10 изученных консультантами отраслей, кроме строительства, по одной компании из числа ведущих и сравнили их по производительности труда в стоимостном выражении с близкими по бизнесу американскими компаниями. Строительство пришлось исключить из-за того, что в США строительные компании совсем уж не похожи на наши — они не занимаются панельным домостроением, воздвигают по большей части малоэтажные сооружения, активно используют субподрядчиков и предоставляют финансовые услуги.

Выяснилось, что российские отраслевые лидеры отстают от американских не так сильно, как отставали отрасли в целом семь лет назад. Хотя, конечно, стоит оговориться, что не такая уж большая разница в эффективности между пятизвездным отелем “Невский Палас” (Санкт-Петербург) и компанией Marriott мало отражает ситуацию в отрасли в целом — если смешать “Палас” с множеством убогих провинциальных гостиниц, средний показатель окажется намного хуже. Цифры “Паласа” скорее показывают, чего мы можем достичь, если, как говорится, захотим.

Удручает другое. Практически не видно подвижек в отраслях, не имеющих отношения к новой российской экономике — потребительскому и продуктовому ритейлу, производству программного обеспечения. Разрыв в производительности труда между цементными отраслями России и США остался столь же гигантским, как в 1999 г. “У нас всего одно современное производство — в прошлом году заработал радикально модернизированный "Атакайцемент". Серьезное обновление отрасли, которое может дать прорыв в производительности труда, только началось”, — поясняет аналитик группы компаний “Регион” Валерий Вайсберг.

Не стоит обольщаться и хорошими (почти 56%) показателями Магнитки в сравнении с US Steel. Их сближение по эффективности объясняется в основном тем, что американская компания в 2003 г. купила производства в Сербии и Словакии. Составляя по численности 54% объединенной компании, они приносят US Steel всего 24% выручки. Если очистить ее от восточноевропейских предприятий, производительность труда на Магнитке составит лишь 33% от американской компании — чуть лучше среднего по отрасли показателя семилетней давности.

Неприятнее всего сохраняющееся отставание нефтяной отрасли, которую принято считать становым хребтом российской экономики. На одного сотрудника ExxonMobil приходится 1500 т добытой нефти в год, тогда как на одного сотрудника ЛУКОЙЛа — 620 т, или 41% от показателя американской компании. Вроде неплохо. Но при расчете эффективности в стоимостном выражении показатель получается крайне низкий — 9%. Мало того что мы добываем нефть в 2,5 раза менее эффективно, чем американцы, мы еще не умеем добавить к ней новую стоимость и отдаем, в сущности, за гроши. Будет неудивительно, если вывод будущего доклада McKinsey окажется следующим: новые отрасли российской экономики в последние годы начали догонять коллег из США, а вот старые, базовые, остались в том же 1999 г.